«Я — это другой» — в знаменитом высказывании Артюра Рембо часто видят его стремление отказаться от привычной идентичности европейского поэта. В 25 лет Рембо отказывается от литературы и уезжает странствовать по Йемену, Египту, Эфиопии, где он ведет жизнь авантюриста, торговца кофе и, при случае, оружием.
Стремление «стать иным», затеряться в дальних странах, но не ценой отказа от творчества, с Рембо разделяли многие поколения людей искусства: будь это знаменитая эпопея Поля Гогена или куда менее радикальное решение современного британского художника Питера Дойга пожить несколько лет в Тринидаде (что позволило ему цитировать в своих полотнах Гогена), странствия Ива Кляйна в Японию (где он изучал дзюдо) в 1950е или Алигьеро Боэтти в Афганистан в 1970е: итальянский художник открыл там отель и стал работать в соавторстве с местными ткачами ковров.
Но и западный арт-мир был открыт для пришельцев из других культур, будь то чернокожий сюрреалист родом из Кубы —Вильфредо Лам в Париже 1930х или ставший основоположником медиа-арта исследователь атональной музыки родом из Кореи —Нам Джун Пайк в Германии а затем в США 1960х. Модернизма не было бы без влияния неевропейских культур: импрессионисты восхищались японскими гравюрами, кубисты африканской скульптурой, интеллектуалы 1950х – дзен-буддизмом. Сегодня принято напоминать, что сами эти открытия были итогом колониализма, а восхищение чужой культурой граничит с апроприацией, навязыванием стереотипов и деконструкцией которых художники занимаются с конца ХХ века.
Место: школа masters, Малый Патриарший пер., д. 5, стр. 1, Москва
Лекция проходит в рамках цикла «Богема как утопия» .
Фото: The Year of the White Bear. Two Undiscovered Amerindians. Guillermo Gómez-Peña and Coco Fusco. 1992 (cocofusco.com)